Полоска солнечных лучей
через окно немытое прорвалась.
Как я устал от всех речей,
как будто Жизнь от наших жизней оторвалась!
Она не спряталась в быту
и не сгорела при пожаре,
она убита вся в поту
в орущем от восторга зале!
Её пытали не однажды
и рвали в клочья второпях,
как на показ, чтоб каждый, каждый
бросал и честь и жизнь в сенях!
Её слепили ярким светом
из лампы бьющей прям в глаза,
неистовым аплодисментом
её глушили те, кто за!
Ладони красные от крови
и от ударов об ладонь
её живую, но в агонии
бросали прямо на огонь!
Её распяли в Соловках,
потом комиссией простили.
С креста не сняли второпях
и долго голодом морили!
Её, не снятую с креста,
терзали ложью ежедневно,
ей угрожали неспроста,
когда втихую, больше гневно!
Уже убитую почти,
с едва заметным слабым пульсом,
лишь гвозди вынув из руки,
погнали снова "верным курсом"!
Но гвозди вбитые в ступни
и крест, лежащий на спине -
"Идти не можешь, так ползи!"-
сказали жёстко в тишине!
И лакированный ботинок
и с хрустом новенький сапог
вонзились пяткой в её спину -
"Ты только Жизнь, а мы твой Рок!".
И Жизнь ползла, терзая душу,
на то немытое окно,
на солнце, что забыло сушу!
И не покаялся никто!
Михаил Анмашев.
через окно немытое прорвалась.
Как я устал от всех речей,
как будто Жизнь от наших жизней оторвалась!
Она не спряталась в быту
и не сгорела при пожаре,
она убита вся в поту
в орущем от восторга зале!
Её пытали не однажды
и рвали в клочья второпях,
как на показ, чтоб каждый, каждый
бросал и честь и жизнь в сенях!
Её слепили ярким светом
из лампы бьющей прям в глаза,
неистовым аплодисментом
её глушили те, кто за!
Ладони красные от крови
и от ударов об ладонь
её живую, но в агонии
бросали прямо на огонь!
Её распяли в Соловках,
потом комиссией простили.
С креста не сняли второпях
и долго голодом морили!
Её, не снятую с креста,
терзали ложью ежедневно,
ей угрожали неспроста,
когда втихую, больше гневно!
Уже убитую почти,
с едва заметным слабым пульсом,
лишь гвозди вынув из руки,
погнали снова "верным курсом"!
Но гвозди вбитые в ступни
и крест, лежащий на спине -
"Идти не можешь, так ползи!"-
сказали жёстко в тишине!
И лакированный ботинок
и с хрустом новенький сапог
вонзились пяткой в её спину -
"Ты только Жизнь, а мы твой Рок!".
И Жизнь ползла, терзая душу,
на то немытое окно,
на солнце, что забыло сушу!
И не покаялся никто!
Михаил Анмашев.