Окно.
Разбитое, как утро на кровати.
Прозрачное, совсем уже некстати.
Наполненный фужер, но без огня.
Забыто это имя для меня.
Одно.
Мелькают нескончаемые лица.
Эх, постелить бы там, где приземлиться.
Да руки всем не жать.
А спать и спать и спать ...
Равно.
Деепричастие причастию по праву.
Всё переделав, кормишь всю ораву.
Таинственно хлебаешь чью-то кровь.
А все - любовь, любовь, любовь, любовь ...
Дано.
Без умножения попробовать создать.
Идя вперёд, не двигаться бы вспять.
И в памяти бы сделать вычитанье.
А слышишь только - причитанья, причитанья ...
Давно.
Измерена в бутылке горловина.
Отнять себя и выйдет половина.
Забыли тишину и редколесье.
Преследует одна и та же песня ...
Полно.
Несбыточных идей и пустобрехов.
Щипцы достали, ладно б для орехов.
Шагов кривых к совсем неясной цели.
Нас всех в отличном снайперском прицеле.
Сто но,
против отмены бьющегося пульса,
против команды взбешенной - "Не суйся!",
против разбитого продуманно окна,
против того, чтоб ты была одна ...
Михаил Анмашев.
Разбитое, как утро на кровати.
Прозрачное, совсем уже некстати.
Наполненный фужер, но без огня.
Забыто это имя для меня.
Одно.
Мелькают нескончаемые лица.
Эх, постелить бы там, где приземлиться.
Да руки всем не жать.
А спать и спать и спать ...
Равно.
Деепричастие причастию по праву.
Всё переделав, кормишь всю ораву.
Таинственно хлебаешь чью-то кровь.
А все - любовь, любовь, любовь, любовь ...
Дано.
Без умножения попробовать создать.
Идя вперёд, не двигаться бы вспять.
И в памяти бы сделать вычитанье.
А слышишь только - причитанья, причитанья ...
Давно.
Измерена в бутылке горловина.
Отнять себя и выйдет половина.
Забыли тишину и редколесье.
Преследует одна и та же песня ...
Полно.
Несбыточных идей и пустобрехов.
Щипцы достали, ладно б для орехов.
Шагов кривых к совсем неясной цели.
Нас всех в отличном снайперском прицеле.
Сто но,
против отмены бьющегося пульса,
против команды взбешенной - "Не суйся!",
против разбитого продуманно окна,
против того, чтоб ты была одна ...
Михаил Анмашев.