***

Стою в толпе среди живых зеркал,
прелюдии поспешно отыграли,
я вижу, как мальчишкой тут мелькал,
и вижу, как весь сгорбился в печали ...
В глазах, как в зеркалах отображён,
мне где-то льстят, а где обезображен,
в красивых женских - блеск, игривый тон,
в завистливых - в какой-то чёрной саже ...
Да, впрочем, зеркала уже кривы,
ведь это жизнь выкручивает лица,
глаза - как отраженье синевы,
которая должна бы повториться ...
Но кто-то вмиг уводит резко взгляд,
и что-то затаив, зайдя за спину,
я знаю, наша жизнь - сплошной наив,
но делает из мальчика мужчину ...
В глазах напротив промелькнул оскал,
мне истину мгновенно приоткрыв,
но кто-то нежно волосы ласкал,
на самом деле нас двоих стравив ...
Сурово в взглядах проявилась ярость,
глаза перехлестнулись, как рапиры,
мне из ролей иного не осталось,
как роль шального, стильного задиры ...
Как мелодичны взгляды, да и лица,
оркестр лишь накручивает ритм,
и ветром перевёрнута страница
и что-то ветер громко говорит им ...
Возможно, бросил прямо им в лицо
рассерженную, злую, с солью шутку,
и я готовлю острое словцо
и жгучую, лихую прибаутку ...
А музыка меняет резко стиль,
толпа, смотря в себя, раздражена,
и ярость превратилась в водевиль,
увидев, что во мне уже стена ...
Тут место смене нот и декораций,
меняют совесть, честь, ну, и так далее,
кто хочет тишины, а кто оваций,
ну, а кому досталось зазеркалье ...
Оркестр оголяет нерв игры,
от напряженья сразу стало жарко,
все споры сталью глаз завершены,
укол рапир - словесная ремарка ...
И смотрит осмелевшая толпа
на игры слов и жанровость оркестра,
и утирает пот рукою с лба
счастливый заигравшийся маэстро ...