Песня "Где ты видел ..."

Где ты видел тот самый суд, когда судьи не врут, не лгут,
когда что-то в душе у них, когда голос не груб, а тих,
когда честь не пустые слова, когда их не осудит молва,
когда пульс в вены бьёт не рывком - это сон и мы в нём!
Где ты видел не спесь, а честь, где ты видел закон, не месть,
где слова - это нож, ну что ж, пару слов и возьмёшь,
где гордится не Рим, а сын, где уходит из дома дым,
где слова - это ваша честь, а в словах то, что в правде есть!
Кто исчислит и скажет - "Конец", кто оденет терновый венец,
кто-то взвесит в душе на весах и останется только прах,
кто разделит на части гнев, кто погибнет, про волю пев,
кто-то точно ведёт рукой - не подписывай, стой!
Что за буквы горят на стене, что там видно в закрытом окне,
только точка в вменённой вине, только боль натяженья в струне,
что за бред к нам пришёл в кучу бед, нехватает в огне побед,
но горит на стене из-за спин - "Мене, мене, текел, упарсин!"
Где ты видел тот самый суд, когда судьи не врут, не лгут,
когда что-то в душе у них, когда голос не груб, а тих,
когда честь не пустые слова, когда их не осудит молва,
когда пульс в вены бьёт не рывком - это сон, мы не в нём!

Михаил Анмашев.

***

Всё неизменно в этом мире,
от ветхих дней до наших лет,
и мы находим в Иезекииле
нет не ответ, а лишь совет!
И Тирский царь упал навеки,
как впрочем, падаем и мы,
все божьи (ликом) человеки
не различают свет и тьмы!
Да что Иов? Всё неизменно!
И друга три, ночной кошмар,
врачём проколотая вена,
надменный глупенький Софар,
и Елифаз спокойный, томный,
и узел плотный на спине,
сосед его - Иван Бездомный
вещает громко в тишине!
И только отзвук тихий дара,
что дан поэтам и пророкам,
до нас донёс совет Вилдада,
что споры с богом выйдут боком!
Да что ему, и жизнь не свята,
всё выводя своей рукой,
порой бывает рановато,
порой уже за упокой,
но повторяя ритмы мантр,
выводит больше по кривой,
что там Дали и Босх и Сартр,
Лесков и Гаршин и Толстой,
на душу абы как положит,
с души не абы как срыгнёт,
брыкается, когда стреножат,
брыкаются, когда соврёт,
так с бодуна и с перепоя,
в припадке буйном гневной лени,
из-под листвы и перегноя
не Ерофеевы, но Вени,
спешат к последней электричке,
не в Петушки, а в Снегири,
и в отдалённой перекличке
талант меняют на рубли!
Пускай ленив и нагл бог
в своей античной наготе,
но кто ещё бы спеть так смог
в пропИтой, в просмолЁнной пустоте?

Михаил Анмашев