***

Просыпаешься долго, не в силах расстаться с подушкой,
как иголка, пронзает в уме взглядом кто-то за мушкой,
под глазами круги - кадыки вверх и вниз у гелотов
выпирают, глотая и сухо смотря в телевизор,
выступают там тая - Высоцкий и Галич и Визбор,
связки вроде туги, но немы посреди идиотов ...

Нет пределов, неважно какая у моря погода,
что-то Спартой запахло, разделов нам мода
пришлёт,
мы привыкли по лезвию все и всегда на измене,
выпив кофе-гляссе, доктор Фауст на сцене
споёт ...

Раздвигая руками, за бёдра схватив, как за ствол,
мы насилуем истину, бросив последнюю шлюхой,
забираясь с ногами на собственный письменный стол,
чтоб зачать - после нас хоть потоп, но с непрухой ...

Заселяясь на спор и неважно куда на отшибе,
ногу вновь на упор, как при сильном ушибе
сведёт,
и опять ночью мучит всё тот же немыслимый бег,
значит скрючит и Хлудов, вновь взявшись за стек,
в бессознанке уйдёт ...

Вроде также смешно, веселятся и бродят все соки,
и вещают - грешно - подзаборные шлюхи-пророки,
насторожены руки, глаза у пилотов,
нет опаски и рулят налево-направо,
только порваны связки и зря им поёт Окуджава -
нет ни скуки, ни слуха уже у гелотов ...

Мода вновь устарела и в миг, только в классике суть,
и опять этот пик, на палитре в цветах жирно муть
громоздится,
за Итакой уже всех сочли черенком, паруса в прах развеяли
и сквозь стену прошли чередком тонкошеии
лица ...

Как слепые, стуча по заборам искусно,
где уж Лазарю встать, открестясь, под ружьё,
мы насилуем истину, может и грустно,
ожидая ответ от неё ...


Михаил Анмашев

***

Вы видели лицо у человека - улыбка, боль, насмешка, желчь, гримаса,
и каменную рубленность ацтека и выщербленный в скалах профиль Красса,
скопление людей, надменность фраз, очарование апостольского действа,
и дрогнувшую кисть, что богомаз кидает в отторжение злодейства,
нахмуренные уголки серьёзных глаз, всё видящие злобно и превратно,
бракованный резной иконостас, отправки недождавшийся обратно,
избитую в скандалах чью-то дверь, щеколду, закрываемую звонко,
и рукопись, забытую теперь, осколки, снятые резцом предельно тонко,
усмешку уголками сжатых губ и смятую от желчи сигарету,
какую-то печальность медных труб и брошенную в воздухе монету,
и аскетизм единственного слова, великолепие откинутых волос,
и грустную улыбку богослова, глаза, которыми в бессмертии даос,
и сорванный намеренно стоп-кран, четыре истины, корёженных словами,
беспечность, под которую орлан мгновенно расправляется с орлами ...
***
беспечные причуды чудака - гримаса, боль, улыбка, желчь, насмешка,
спокойствие чужого кулака - орел?, пропажа?, мистика? и решка ....


Михаил Анмашев.