***

Ночь. Ристалище. Запахи женщин. Позабытый бокал на столе.
Я забыл с кем случайно был венчан и забыл молодой "Божоле".
Ночь. В окне немигающий свет. Весь из точек светящихся окон.
Воплощённый любовный сонет. И упрямый откинутый локон.
Ночь. Звуки музыки каплями дрожи. И сквозняк от раскрытых дверей.
Нет оттенков, смущения кожи. Есть глаза голодавших зверей.
Ночь. Любимый покинутый город. Запах бара, дурманящий всласть.
И растёгнутый душащий ворот. И пришедшая вовремя масть.
Ночь. Как откинутый полог кровати. Как звучащий печальный блюз.
Глушит смех в своей тёплой вате. И сближает эррозию чувств.
Ночь. Ристалище. Запахи женщин. Обволакивает. Хмелит.
Этот вечер, который вечен. Это чувство, что нам велит ...

Михаил Анмашев.

***

Ночь. Бар. Окно. Огни.
Прокурено в визжащем громко джазе.
Мы в пьющей суете одни,
как в кимберлитовой промытой грязи.
Истёртый пол и грязные столы,
засыпанные пеплом в пятнах кофе,
но в мире нет другой такой игры,
здесь в джазе сам маэстро Мефистофель!
Никто не закрывает в баре рта,
и вечный гомон, смех, как спутник джаза,
весёлая, живая суета,
а он алмаз на сцене бара-страза!
Прокурено до синевы туманов
и в тонких пальцах вьётся сигарета
и визги саксофона и оргАнов
и джазовость истлевшего Завета!
Здесь душно упоительно и терпко,
маэстро исполняет под заказ,
красивая волнующая сербка
поёт, как Элла, этот чёртов джаз!
И гомон, гомон, гомон, дикий смех,
и звон бокалов - лопнут перепонки,
маэстро выбирает только тех,
с кем органичны джазовые гонки!

Михаил Анмашев.